Глаз голема - Страница 125

125

И тут внезапно в дверь, ведущую во двор, кто-то постучал.

Натаниэль прислушался. Сердце отчаянно забилось. Ещё три удара, негромких, но уверенных.

Кто мог сюда прийти в этот час? Натаниэль сразу подумал о том ужасном наёмнике. Но он прогнал эти мысли прочь, расправил плечи и подошёл к двери.

Он облизнул губы, повернул рукоятку, распахнул дверь…

И на порог, отчаянно щурясь от яркого света, шагнул невысокий полноватый джентльмен. На джентльмене был ослепительно-зелёный бархатный костюм, белые короткие гетры и сиреневое дорожное пальто, застегнутое у горла. На голове у него была маленькая замшевая шапочка. Видя растерянность Натаниэля, он расплылся в улыбке.

— Привет, Мэндрейк, мой мальчик! Можно войти? На улице такая холодина!

— Мистер Мейкпис! Хм… да. Пожалуйста, входите, сэр.

— Спасибо, мой мальчик, спасибо.

И мистер Квентин Мейкпис вприпрыжку забежал внутрь. Он снял с себя шляпу и весьма ловко метнул её через всю комнату, где она приземлилась точнехонько на бюст Глэдстоуна. Писатель подмигнул Натаниэлю:

— Думаю, хватит с нас этого старикашки, во всех смыслах.

Хихикая над собственной шуточкой, мистер Мейкпис водворился в кресле.

— Какая нежданная честь, сэр! — Натаниэль стоял посреди кабинета, не зная, что теперь делать. — Может, принести вам чаю?

— Нет-нет, Мэндрейк. Садитесь, садитесь. Я просто заглянул немного поболтать. — Он широко улыбнулся Натаниэлю. — Надеюсь, я не помешал вам в работе?

— Разумеется, нет, сэр. Я как раз подумывал о том, чтобы уйти домой.

— Замечательно! «Как важен сон, и как трудно его обрести!» — реплика султана в сцене в бане. Это акт второй, сцена третья из пьесы «Любовь моя, дева Востока». Видели?

— Боюсь, что нет, сэр. Я тогда был ещё слишком молод. А мой бывший наставник, мистер Андервуд, как правило, не посещал театров.

— Ах, какая жалость! — Мистер Мейкпис сокрушенно покачал головой. — При таком ущербном образовании просто удивительно, как вам удалось вырасти настолько многообещающим юношей!

— Я, разумеется, видел «Лебедей Аравии», сэр, — поспешно сообщил Натаниэль. — Потрясающее произведение. Очень волнующее.

— Хм… Несколько критиков действительно утверждают, будто это мой шедевр, но я уверен, что, если постараться, моя следующая вещица его превзойдет. Я вдохновился нынешними проблемами, связанными с Америкой, и обратил внимание на запад. Такой огромный, тёмный континент, и мы о нём так мало знаем, Мэндрейк! Рабочее название пьесы — «Юбки и ружья». Речь там идёт о юной девушке, живущей в лесной глуши….

Говоря, мистер Мейкпис одновременно совершал руками какие-то замысловатые жесты. Из его ладоней вылетел сноп оранжевых искр, искры поплыли по комнате и разместились по её периметру. Когда искры остановились, писатель прервал себя на полуслове и подмигнул Натаниэлю:

— Ну-с, юноша, видите, что я сделал?

— Вы установили сенсорную сеть, сэр. Она должна обнаружить, если за нами кто-то следит.

— Именно так. И на данный момент все спокойно. Так вот, как ни занимательно моё очередное творение, разговаривать я пришёл не о нём. Я хотел прощупать вас — поскольку юноша вы действительно многообещающий — на предмет одного предложения.

— Это большая честь для меня, сэр.

— Само собой разумеется, — продолжал мистер Мейкпис, — что содержание этой маленькой беседы должно остаться между нами. Если хоть одно слово выйдет за пределы этих стен, и вам, и мне несдобровать. По слухам, вы не только молоды и энергичны, но ещё и чрезвычайно умны, Мэндрейк. Я уверен, что вы меня понимаете.

— Конечно, сэр.

Натаниэль придал своему лицу выражение любезного внимания. На самом деле он был польщён, но и озадачен. Натаниэль не понимал, с чего вдруг писатель разводит такую таинственность. О близкой дружбе мистера Мейкписа с премьер-министром знали все, но Натаниэль никогда не думал, что сам драматург может быть серьёзным магом. Более того — проглядев пару его пьес, Натаниэль полагал, что это маловероятно: в глубине души Натаниэль считал их все жуткой халтурой.

— Прежде всего, заслуженные поздравления, — сказал мистер Мейкпис. — Взбунтовавшийся африт ликвидирован — и, насколько я понимаю, ваш джинн принимал в этом самое активное участие. Молодец! ПМ вам этого не забудет. На самом деле именно в связи с этим я к вам и пришёл. Человек ваших способностей, возможно, сумеет мне помочь в одном весьма скользком деле.

Он сделал паузу, но Натаниэль не произнёс ни звука. Беседуя с малознакомым человеком, надо быть предельно осторожным. Ему пока не ясны цели Мейкписа.

— Вы были сегодня утром в аббатстве, — продолжал мистер Мейкпис, — и слышали разговор членов совета министров. От вашего внимания наверняка не ускользнул тот факт, что наш друг мистер Дюваль, шеф полиции, добился огромного влияния.

— Да, сэр.

— В качестве командира Серых Спин он и раньше обладал немалой властью, но при этом он не скрывает, что хочет добиться большего. Он уже воспользовался текущими неприятностями, чтобы выдвинуться за счёт вашей наставницы, госпожи Уайтвелл.

— Я обратил внимание, что между ними существует некое соперничество, — сказал Натаниэль. Он не счел разумным говорить больше.

— Очень мягко сказано, Мэндрейк. Так вот, будучи личным другом Руперта Деверокса, я могу вам сказать, что наблюдаю за поведением Дюваля с изрядной озабоченностью. Амбициозные люди опасны, Мэндрейк. Они дестабилизируют обстановку. А грубые, нецивилизованные личности, такие как Дюваль, — можете себе представить, он ни разу в жизни не был ни на одной из моих премьер! — опасны вдвойне, поскольку не уважают своих коллег. Дюваль много лет наращивал своё влияние, подлизываясь к премьер-министру и подсиживая остальных старших министров. То, что он крайне амбициозен, давно уже сделалось очевидным. Недавние события — например, трагическая гибель нашего друга Тэллоу — выбили министров из колеи, и это предоставляет Дювалю новые возможности, которыми он, скорее всего, не замедлит воспользоваться. На самом деле вам, Мэндрейк, это сказать можно, вы человек действительно умный и верный, — при том влиянии, которым теперь владеет Дюваль, я опасаюсь мятежа!

125